10 марта 1999 года
Дхарамсала, Индия
Я искренне приветствую своих товарищей-патриотов как в Тибете, так и в изгнании, а также всех наших друзей и помощников по всему миру в связи с сорокалетием Тибетского национального восстания 1959 года.
Прошло четыре десятилетия с тех пор, как мы оказались в изгнании и продолжаем свою борьбу за свободу как внутри Тибета, так и за его пределами. Четыре десятилетия — значительный срок в масштабах человеческой жизни. Многих из наших земляков — и тех, кто остался в Тибете, и тех, кто оказался в изгнании,— уже нет в живых. Сегодня второе и третье поколение тибетцев с не меньшей решимостью и воодушевлением принимают на себя ответственность бороться за нашу свободу.
За четыре десятилетия жизни в изгнании тибетское сообщество значительно демократизировалось и достигло большого прогресса в образовании. Мы также сумели сохранить и распространить свое уникальное культурное и религиозное наследие. Международное сообщество повсеместно признало успехи, которых мы достигли в этих областях. Эти достижения стали возможны благодаря решимости и упорному труду тибетского народа. Однако мы не смогли бы достичь успеха без помощи многих международных организаций и частных лиц. Мы особенно благодарны народу и правительству Индии за их непревзойденную щедрость и гостеприимство, которое они оказывают нам с тех пор, как покойный премьер-министр Джавахарлал Неру дал убежище тибетским беженцам и создал образовательные и реабилитационные программы для нашего сообщества в изгнании.
Эти четыре десятилетия Тибет находился под полным контролем правительства Китайской Народной Республики, и китайские власти обладали полной свободой в управлении нашей страной. Петиция 1962 года покойного Панчен-ламы, из семидесяти тысяч иероглифов, может служить наглядным историческим документом, показывающим, какую бесчеловечную политику проводил Китай в Тибете. Невероятные разрушения и человеческие страдания, вызванные культурной революцией, последовавшей вскоре после вторжения в Тибет, сегодня хорошо известны во всем мире, и я не хотел бы задерживаться на этих печальных и болезненных событиях. В январе 1989 года, за несколько дней до своей внезапной смерти, Панчен-лама заявил, что прогресс, произошедший в Тибете под китайским владычеством, ни в коей мере не оправдывает разрушений и страданий, обрушившихся на тибетский народ.
Хотя в Тибете достигнут некоторый прогресс в области экономики, наша страна продолжает стоять перед лицом множества фундаментальных проблем. В области истории, культуры, языка, религии, жизненного уклада и географических условий между Тибетом и Китаем существуют очень сильные различия. Эти различия приводят к столкновению ценностей, разногласиям и недоверию. При малейшем несогласии китайские власти применяют силу и репрессии, в результате чего по всему Тибету серьезно нарушаются права человека. Нарушение прав носит избирательный характер и направлено главным образом на тибетцев, как на народ, отстаивающий свой собственный уклад жизни и культуру и желающий сохранить их. Таким образом, нарушения прав человека в Тибете часто являются результатом политики расовой и культурной дискриминации, и представляют собой всего лишь симптомы и следствия более глубокой проблемы. Китайские власти считают, что обособленная религиозная культура Тибета является корнем недовольства тибетцев. Поэтому политика китайских властей направлена на уничтожение этого ядра тибетской цивилизации.
После полустолетия “освобождения” тибетский вопрос все еще насущен и требует решения. Очевидно, что эта ситуация не выгодна ни Тибету, ни Китаю. Следование прежним курсом не уменьшит страданий тибетского народа, не приведет Китай к большей стабильности и единству и не поможет Китаю укрепить свой международный престиж. Мирный диалог — вот единственный разумный и ответственный подход к решению этой проблемы. Именно осознав это, в начале 70-х гг. вместе с моими главными помощниками я составил основные пункты своего “срединного подхода”. Вследствие этого было выбрано решение тибетского вопроса, не требующее независимости Тибета или его отделения от Китая. Я твердо верю, что можно найти политическое решение, которое гарантирует тибетскому народу основные права и свободы в рамках КНР. В первую очередь меня беспокоит выживание и сохранение уникального тибетского культурного наследия, которое основывается на сострадании и ненасилии. Я считаю, что важно и полезно сохранить это наследие, не утерявшее своего значения и для современного мира. Именно поэтому, когда Ден Сяопин в конце 1978 года выразил готовность возобновить с нами диалог, я отреагировал немедленно. С тех пор наши взаимоотношения с китайским правительством претерпели множество превратностей и изменений. К несчастью, недостаток политической воли и мужества со стороны китайского руководства не позволил им ответить на мои многочисленные инициативы, и наши формальные контакты с китайским правительством прекратились в августе 1993 года. После этого через частных лиц и полуофициальных представителей было установлено несколько неформальных каналов. Последние полтора года один из таких каналов работал постоянно и надежно. Кроме того, есть признаки, что президент Цзян Цземинь лично заинтересовался тибетским вопросом. Когда президент США Клинтон посетил Китай в июне прошлого года, президент Китая некоторое время обсуждал с ним тибетский вопрос. Обращаясь к объединенной пресс-конференции, президент Цзян Цземинь заявил, что прежде чем возобновить диалог и переговоры, он должен прояснить со мной два условия. Мы в свою очередь сообщили китайскому правительству, что я готов ответить на заявление президента КНР и что мы хотели бы провести неформальную консультацию до начала официальных переговоров. К сожалению, ответа с китайской стороны так и не последовало.
В конце прошлой осени китайская позиция по поводу диалога и их отношение ко мне без видимой причины стали заметно жестче. Эта резкая перемена сопровождалась новым усилением репрессий в Тибете. Таково нынешнее состояние наших отношений с китайским правительством.
Из опыта прошлых десятилетий ясно, что одни только формальные заявления, официальные постановления и политические средства не облегчают страдания и не решают насущных проблем. Также ясно, что посредством применения силы можно лишь физически контролировать людей. Сердца и умы можно завоевать только честностью и справедливостью. Необходимы политическая воля, мужество и дальновидность, чтобы вырвать корень проблемы и решить ее раз и навсегда, принеся людям удовлетворение и благополучие. Я недвусмысленно заявлял на протяжении многих лет, что, как только мы найдем взаимоприемлемое решение тибетского вопроса, я не буду занимать никакого политического поста.
Корень тибетской проблемы не в различиях идеологий и социальных систем. Не является она также результатом столкновения традиции с современностью. И это не только вопрос нарушения прав человека. Тибетский вопрос уходит своими корнями в долгую самостоятельную историю Тибета, в его особую и древнюю культуру с ее уникальностью.
Сегодня, как и в 1978 году, восстановление диалога — единственно разумный и возможный способ разрешить эту запутанную и серьезную проблему. Нужно преодолеть атмосферу глубокого недоверия между тибетцами и китайцами. Это недоверие не исчезнет за один день. Оно рассеется только в процессе открытых встреч и откровенных диалогов.
Я чувствую, что китайское руководство сдерживает его собственная подозрительность, не позволяющая оценить искренние инициативы с моей стороны, как по поводу всеобъемлющего решения тибетской проблемы, так и по всем прочим вопросам. Я постоянно призываю уважать природную среду Тибета. Я давно предупреждал о последствиях бездумной эксплуатации хрупкой природы Тибетского нагорья, и делал это не из-за эгоистической заинтересованности в Тибете. Совершенно ясно, что любое нарушение экологического равновесия в Тибете повлияет не только на Тибет, но и на соседние китайские области и даже на соседние страны. Очень печально, что лишь опустошительные прошлогодние наводнения заставили китайское руководство осознать необходимость защиты окружающей среды. Я приветствую мораторий, наложенный на вырубку лесов в тибетских областях, и надеюсь, что за этими мерами, пусть и запоздалыми, последуют другие шаги, которые позволят сохранить в неприкосновенности хрупкую экологическую систему Тибета.
Я продолжаю считать диалог единственным средством, способным решить тибетскую проблему. Я не стремлюсь к независимости Тибета и надеюсь, что начнутся переговоры, которые обеспечат тибетскому народу подлинную автономию, а также сохранение и углубление его культурного, религиозного и языкового единства, его уникальный путь социально-культурного развития. Я искренне верю, что мой “срединный подход” внесет вклад в стабильность и единство Народной Китайской Республики и обеспечит тибетскому народу право жить свободно, мирно и с достоинством. Справедливое и честное решение тибетского вопроса позволит мне полностью гарантировать, что я использую весь свой моральный авторитет, чтобы убедить тибетцев не стремиться к отделению.
Как свободный выразитель интересов тибетского народа, я предпринял все возможные попытки, чтобы привлечь китайское правительство к переговорам о будущем тибетского народа. На это меня воодушевила и вдохновила поддержка, которую мы получаем от многих правительств, парламентов, неправительственных организаций и людей со всего мира. Я глубоко благодарен им за их заботу и поддержку. Я хотел бы особенно упомянуть попытки, предпринятые Президентом Клинтоном и его администрацией, чтобы побудить китайское правительство принять участие в диалоге с нами. Кроме того, нам посчастливилось получить поддержку обеих партий в Конгрессе США.
Положение тибетского народа и наша ненасильственная борьба за свободу тронули сердца и совесть всех людей, ценящих истину и справедливость. Международный интерес к тибетскому вопросу за прошедший год достиг невиданной высоты. Не только организации по правам человека, правительства и парламенты озабочены состоянием Тибета и оказывают активную поддержку. Университеты, школы, религиозные и общественные организации, артистические и деловые сообщества, а также люди из самых разных слоев общества пришли к пониманию тибетской проблемы и выражают сейчас свою солидарность с нами. Эти поднимающиеся в массах настроения отразились в том, что многие правительства и парламенты вынесли проблему Тибета на повестку дня в своих отношениях с правительством Китая.
Мы также сумели углубить и расширить свои отношения с нашими китайскими братьями и сестрами, стремящимися к демократии и соблюдению прав человека. Мы сумели установить сердечные и дружеские отношения с китайцами — как буддистами, так и небуддистами, живущими по всему миру и на Тайване. Поддержка и солидарность, которую мы получаем от наших китайских братьев и сестер, является источником сильнейшего воодушевления и надежды. Меня особенно воодушевили и тронули те храбрые китайцы, которые обращались к своему правительству или публично призывали изменить политику Китая по отношению к тибетскому народу.
Сегодня тибетское движение борьбы за свободу намного сильнее и находится в лучшем положении, чем когда-либо прежде. И я твердо верю, что, несмотря на нынешнюю непримиримость китайского правительства, сегодня гораздо больше возможностей наладить плодотворный диалог и перейти к переговорам, чем когда бы то ни было. Поэтому я прошу правительства, парламенты и наших друзей и дальше поддерживать нас и помогать нам с новой силой и мужеством. Я твердо верю, что такие проявления международной заинтересованности и поддержки крайне важны. Это необходимо для того, чтобы руководство Пекина почувствовало, что необходимо срочно обратиться к тибетскому вопросу и подойти к нему серьезно и конструктивно.
Преклоняясь перед храбрыми мужчинами и женщинами Тибета, которые умерли ради нашей свободы, я молюсь о скорейшем прекращении страданий тибетского народа.
Далай-лама
Перевод Андрея Терентьева
