О путешествии калмыцкого монаха Бааза-багши в Тибет

Записки Бааза Менкеджуева о хождении в Тибет, подготовленные к печати профессором Санкт-Петербургского университета А. М. Позднеевым, увидели свет в 1897 году. Факультет восточных языков университета, который взял на себя издательские расходы, посвятил книгу предстоявшему тогда в Париже XI Международному съезду ориенталистов.

Выходу издания радовались, наверное, и в окружении Бааза-багши. Первая же публикация в калмыцкой печати о путешествии Менкеджуева принадлежит Сергею Маркову, замечательному русскому писателю, автору увлекательных историко-географических новелл. Произошло это в 1957 году. Поэта Санджи Каляева, предложившего в 1960 году на конференции по проблемам развития калмыцкой литературы обратить внимание на творчество Бааза-багши и лхарамбы Боован Бадмы, резко оборвали партийные чиновники.

Бааза-багши в детстве был отдан послушником в Дунду-хурул, родовой монастырь. Он ревностно изучал буддийскую литературу, тибетский язык и письмо. Прочел все книжное собрание хурула. Долгие годы он страстно мечтал посетить Тибет. Князь Церен-Давид Тундутов, владелец улуса, разделял его желание и обещал нужную помощь. В монастырской библиотеке хранилась грамота Далай-ламы VII, привезенная калмыками из Лхасы в 1756 году. Перед тем, как пуститься в дальний путь, Бааза свернул грамоту в трубку и бережно уложил в дорожную суму.

В июле 1891 года Менкеджуев с двумя спутниками – Лиджи Идруновым и Дорджи Улановым – выехал из родного Малодербетовского улуса. В Саратове путешественники закупили оружие, боеприпасы, дорожное платье, в Казани – несколько пар шитых золотом сапог, бирюзовые серьги, аршины шелка, бархата, часы, сафьян и различные мелкие вещи для подарков в Тибете.

Дальнейший их путь пролегал через Пермь, Тюмень, Томск, Иркутск, где, переправившись через Байкал, доехали до Кяхты, а оттуда в Ургу. В монгольской столице путники остановились у калмыцких паломников, совершавших поездку по святым буддийским местам.

В Урге Бааза-багши изучал быт и нравы монголов, встречался с разными буддийскими иерархами. Приобрел редкую коллекцию изображений Панчен-лам Тибета, выполненную искусным художником. Готовясь в путь, обменял солидную сумму российских кредиток на китайские ланы серебром, общий вес которых составил четыре с половиной пуда. По совету опытных паломников, сундук с деньгами путники обшили сырой воловьей шкурой, затем, обернув войлоком, накрепко перевязали. Полпуда серебра оставили на дорожные расходы. Также они приобрели палатку – майхан, дорожную утварь, продукты питания – сушеную говядину, чай, муку, рис.

Идрунов вынужден был остаться в Урге. Кто-то из монгольских лам предсказал, что по дороге в Тибет он может заболеть и стать помехой для спутников.

В начале декабря 1891 года Менкеджуев с Улановым в составе каравана алашаньских монголов выехали из Урги. И в преддверии цаган сара – монгольского нового года – они прибыли в Гумбум, знаменитый монастырь в северо-восточном Тибете, где родился Цзонкава, известный реформатор буддизма. Бааза-багши подробно описал в дневнике дерево боди, которое, по преданию, выросло на месте рождения проповедника. На его листьях светились изображения будд.

От Гумбума они направились к озеру Кукунор, вода которого отливала необыкновенной синевой. Менкеджуев со своими спутниками обошел северный берег озера и вскоре очутился в безводной области Цайдам, среди солончаковых грязей и глинистой пустыни.

В середине июля путники достигли перевала Данла и увидели суровые нагорья центрального Тибета. Любознательный Бааза записал рассказ о «каменном граде», выпадавшем на северных склонах этих вечно снежных гор. У южного подножия перевала били горячие ключи.

На чиновников тибетской пограничной управы в Нагчу-гомба огромное впечатление произвела развернутая Бааза-багши грамота Далай-ламы. «Вы, несомненно, люди очень добродетельные»,— говорили они и, угостив калмыцких паломников чаем, разрешили им въезд в Тибет.

Прошел год, как путники выехали из родных кочевий. И в первые дни августа 1892 года Бааза-багши, взойдя на перевал Гола, наконец увидел золотые кровли храмов и дворцов Лхасы. «Тотчас же сошли мы с лошадей, писал он, совершили три поклона и положили молитвенное благословение». После полудня путники въехали в Лхасу. По местному обычаю, сложив вещи и не приступая к трапезе, отправились поклониться лику Шакьямуни.

В течение месяца Менкеджуев знакомился с городом, священный облик которого так крепко запечатлен в сознании буддистов. Он близко подружился с Агваном Доржиевым, бурятом по происхождению, влиятельным сановником из окружения Далай-ламы, через несколько лет назначенного представителем Тибета в России.

В начале сентября Бааза-багши получил аудиенцию у Далай-ламы, которому в числе даров преподнес российский золотой империал. Глава Тибета, даруя благословение, интересовался, как он перенес долгую дорогу и все ли благополучно на его родине.

Менкеджуев предпринял длительное путешествие по Тибету. На лодке, обтянутой шкурой яка, верхом и пешком он обошел примечательные места страны снегов.

С благоговением он осмотрел зимнюю и летнюю резиденции Далай-ламы – Поталу и Норбулинг, побывал в знаменитых монастырях Сэра, Галдан, Брайбун. В Галдане совершил обряд поклонения перед гробницей Цзонкавы, останки которого покоились в ступе из чистого золота.

Вместе с Улановым представился Панчен-ламе в его резиденции в Ташилхунпо, где возвышались тринадцать храмов, блиставших золотыми кровлями. Панчен-лама подарил гостям бурхана, изготовленного одним из его предшественников.

Посетил Бааза-багши и типографию в Нартане, где печатались тома «Ганджура» и «Данджура», буддийских канонов.

Познавательной была встреча Менкеджуева с главою древней, некогда могущественной школы Сакья. Шаджа-Панчен, облаченный в красные одеяния, принял калмыков, восседая на высоком троне. Совершая поклонения, они провели в монастыре трое суток.

Зимние месяцы Менкеджуев и Уланов провели в Лхасе. Они продолжили свое общение с Агваном Доржиевым, удивляясь могуществу, которым обладал их соотечественник в Тибете. По словам Бааза-багши, «не было еще человека, который так возвысился бы в Тибете».

9 февраля 1893 года Далай-лама вновь принял калмыцких паломников. Ранее он распорядился подарить им полное собрание «Ганджура».

4 марта 1893 года Менкеджуев с Улановым отправились в обратный путь. Ожидая попутные караваны, они лишь в конце сентября добрались до Гумбума. Дорожные хлопоты и здесь заставили их основательно задержаться. Только поздней осенью путники двинулись в Пекин, где прожили месяц, пользуясь гостеприимством бурятского торговца Гомбоева.

В конце мая 1894 года Бааза-багши и Дорджи Уланов на русском пароходе «Саратов» отбыли из китайского порта Ханчжоу. Повидав Сингапур, Коломбо, Перим, Суэц, Константинополь, через месяц они высадились в Одессе. В середине июля путники были в Царицыне, где рядом простирались их родные кочевья.

Вскоре Дунду-хурул встречал отважных путешественников. Земляки с удивлением разглядывали подарки Далай-ламы. Двухаршинный пергамент 1756 года был снова положен на полку монастырской библиотеки. Бааза-багши начал работу над книгой о своем невероятном путешествии в Тибет. Земляки же восхищались силой духа этого человека.

В 1896 году в калмыцкие степи приехал профессор Петербургского университета А. М. Позднеев. Он узнал о хождении Менкеджуева в Тибет и поспешил с ним встретиться. Бааза-багши вручил ему подлинник своего сочинения. Вскоре известный монголовед, осуществив русский перевод и снабдив его соответствующими примечаниями, издал книгу Менкеджуева, посвятив ее международному съезду ориенталистов.

В последующие годы, по сведениям востоковедов, Менкеджуев совершил еще одно путешествие в Азию – на этот раз к карашарским торгутам. Скончался он 8 августа 1903 года в урочище Оран-булук.

Где находится подлинник дневника путешественника? Где искать двухаршинный пергаментный список грамоты Далай-ламы? А где тома «Ганджура» и другие книги и предметы, привезенные Бааза-багши из заоблачной страны? Такими вопросами задавался Сергей Марков, адресуя их разрешение калмыцким историкам и краеведам.

Бааза-багши был человеком строгих этических правил. После возвращения домой, когда неожиданно умер его спутник Дорджи Уланов, он решил оставить работу над книгой о путешествии – нет свидетеля, люди могут усомниться в подлинности событий. Церен-Давид Тундутов отговорил его так поступать.

И Бааза Менкеджуев, решив «доставить людям пользу», продолжил работу над книгой, которая стала памятником национальной письменности и общественной мысли народа.

В середине мая, как ранее сообщалось в местных СМИ, в Сарпинском районе в местности Оран-булук состоялось открытие реставрированного субургана Бааза-багши. Почтить его память собрались представители научной и культурной общественности, земляки и родственники знаменитого подвижника. Инициатива восстановления памятника принадлежала участникам культурно-исторического общества «Оран-булук» во главе с Николаем Ошаевым.

Праздник оставил двойственное впечатление. Неприятно поразило, что поле вокруг субургана было сплошь распахано. Я впервые столкнулся с тем, что тропа к известному памятнику отсутствовала в буквальном смысле. И людям, чтобы поклониться праху Бааза-багши, приходилось преодолевать несколько сотен метров свежей пашни.

Вели праздник, отставив старейшин рода, сотрудники районной администрации. Вели, как привыкли, не считаясь с традициями национального обряда поминовения. И открытие субургана, которое, наверное, задумывалось как праздник народного духа, превратилось в нудное мероприятие.

Люди же утешались тем, что продолжает жить имя Бааза-багши, и, главное, субурган восстановлен, что и вправду было несомненным благом.

Хотелось бы надеяться, что со временем субурган будет признан объектом национальной культуры и восстановлен в первоначальном виде.

Буйнта седкл делгрх болтха – да восторжествует добродетель! – не уставал повторять Бааза Менкеджуев.

Василий ЦЕРЕНОВ, публицист

газета «Аргументы Калмыкии»

Буддизм в Калмыкии: http://khurul.ru/?p=14900