К 70-летию депортации калмыцкого народа в Центральном хуруле Калмыкии прошел вечер памяти, посвященный судьбам калмыцких гелюнгов.

Широкий отклик получило мероприятие проведенное в библиотеке хурула, посвященное 70-летию депортации калмыцкого народа в Сибирь «Великий вам поклон, все наши ээҗи, аавы». В библиотеку продолжают звонить, приходить родственники и земляки гелюнгов, переживших трагедии XX века, репрессии, войну, ссылку. Записи рассказов и фотографии дополняют архив библиотеки. Судьбы калмыцких гелюнгов заслуживают уважения и памяти народа, они подвергались репрессиям и гонениям и по национальной принадлежности и по причине духовного образования.

На заседании клуба «Манджушри» вспоминали имена священнослужителей, которые несмотря на гонения и наказания, продолжали помогать людям, укреплять их веру и стойкость духа. Помощь гелюнга была необходима людям, которые были обречены на такие испытания, как война, ссылка, голод, разруха, лишения.

Ученый Андрей Васильевич Бадмаев поделился своими воспоминаниями, о том как в пятилетнем возрасте попав в ссылку, он научился преодолевать трудности, как в его семье продолжали тайно молиться, отмечать праздники.

О том, как в ссылке гелюнг спас её от болезни, рассказала Пелагея Очир-Горяевна Дагинова — автор книги воспоминаний о 13 годах ссылки «Улыбайся, когда хочется плакать». В своей книге она пишет о тяжелых уроках сибирского детства, о том, как ссылали её семью, как уже в ссылке слег и умер её отец, а потом она потеряла и мать. В книге описаны два случая, связанные с гелюнгами. Пелагея Очир-Горяевна рассказала, как на сенокосе молодые ребята пели песню на калмыцком языке, посвященную ссылке калмыков в Сибирь. Об этом донес в НКВД один ссыльный калмык, при этом назвав все имена и фамилии тех, кто пел. После этого начались аресты и допросы молодых людей, а так как они молчали, стали проверять их родственников. Так вышли на автора песни, бывшего гелюнга, имевшего духовное образование, Очирова Бодгру Эргнеевича (1899 — 1955 гг.). За песню о ссылке калмыков в Сибирь Бодгр Эргнеевич был осужден на 10 лет, после которых он вернулся в 1955 году к своим и в тот же год умер.

Имя Намки Кичикова не раз прозвучало на заседании клуба, в своем выступлении ученый КИГИ РАН Бадма Меяев рассказал о воспоминаниях своей бабушки Боси Саранговой, о том как их выводили на работу солдаты с собаками, как тяжело приходилось им. Однажды заболела её подруга и попросила Босю найти Намку в бараках, чтобы попросить о помощи. Намка сделал «саиг» — тонко нарезанный кусочек бумаги, на которую начитал молитву, и передал его больной. «Саиг» надо было съесть. Бося смешала его с кашей и дала подруге, к её удивлению она выздоровела.

По рассказам эҗи, Намка Долдушевич пользовался большим уважением и авторитетом среди ссыльных калмыков, молодые старались даже работать за него, после того, как сделают свою норму они выполняли норму Намки Кичикова. А Намка спасал и помогал всем, кто обращался за помощью.

Дельгр Сангаджиева, художник, поведала о том, что её бабушка долго хранила кусочки рафинада, над которыми прочитал молитву Намка Кичиков. К спасительным кусочкам рафинада прибегали только по особым случаям в жизни. Даже самой Дельгр достался маленький кусочек, который она хранила до рождения дочери. Дельгр также передала данные о своем дяде — гелюнге К. Бадакове.

Кирб Бадаков (1891-1946) был буддийским монахом-иконописцем, духовное посвящение получил от настоятеля Эркетиновского хурула (Дубовский район, Ростовская обл.) Дамбо Ульянова (двоюродный дядя). Владел старокалмыцким письмом, писал тексты мантр на санскрите, тибетском, старомонгольском языках, говорил также на бурятском и монгольских языках. Руководил художественным оформлением во вновь отстроенном Эркетиновском хуруле. В годы «культурной революции» был вынужден покинуть родину, из-за гонений на священнослужителей. В годы депортации калмыцкого народа в Сибирь, Кирб Бадаков нашел в Новосибирске высланную семью своей сестры Эринджен Васькиной (Бадаковой). В условиях ссылки, тайно, по памяти переписывал тексты молитв, изготавливал ручные кюрд (молитвенные барабаны), помогал продуктами семьям ссыльных калмыков. С 1944–1946 годы работал художником в Новосибирском театре оперы и балета.

Историю о Бичкн ааве — Эрдниеве Урубжуре (1878 — 1970гг.), гелюнге хурула поселка Багуты принесла Тамара Соспинова. Бичкн аава был братом её дедушки по материнской линии. Эрдниев Урубджур получил духовное образование сначала в родном хуруле в местечке Большая Мога Приволжского района у Гаадн-багш, Гавджи-аавы, позже в 1918-20-х годах учился в Монголии. Земляки звали его Бичкн Чеериг аав. Он был маленького роста и к тому же он был меньше рангом Тугмюд-гавджи, которого в народе звали Ик аав. Односельчане любили и уважали своего Бичкн ааву и всячески его оберегали, защищали, боялись остаться без его молитв. В годы репрессий рыбаки записали Бичкн ааву в свою бригаду, выполняли его трудовую норму и, когда пришли его арестовывать, рыбаки показали документы по которым он ежедневно работает, выполняет норму, получает зарплату. Так Бичкн аава избежал первых репрессий против гелюнгов.

В 1943 году Бичкн аав был выслан в Сибирь, попал в город Абакан Красноярского края, туда же был выслан со всеми и Тугмюд-гавджи. Через год калмыкам объявили, что рыбаков хотят вернуть в Астраханскую область, потому что фронт нуждается в продовольственных запасах. Но, после того как многие калмыки-рыбаки записались вместе с семьями, в списки, возвращающихся в Астрахань, их всех посадили на пароход и отправили на крайний север.

В Абакане оставался Тугмюд-гавджи, а Бичкн ааву рыбаки попросили отправиться вместе с ними. Для всех он был как родной отец, на него молились, поэтому его присутствие всегда давало надежду на лучшее. Впереди парохода шёл ледокол и расчищал путь. Однажды всех высадили на льдину почти на сутки. Из-за холода, голода люди стали болеть и умирать, было неизвестно сможет ли хоть кто-то добраться до пункта назначения. Тогда Бичкн аав сел на корму парохода, взял четки, снял головной убор и начал молиться. Так оставшиеся калмыки добрались до места назначения — поселок Новолетово Хатангинского района.

На крайнем севере было очень трудно, в лютый мороз поселок окружали голодные волки и нападали на людей. Бичкн аав смог вылечить девочку, которую чуть не разорвали волки. В таких жестких условиях калмыки не знали, что такое медпункт, лекарства, всех лечил Бичкн аав, давал «саиг», изготовлял мази.

Бичкн аав продолжал заниматься духовной практикой, спасением страждущих, гадал на деревянных палочках, высекал на них зарубки. Занимался летосчислением, по его подсчетам калмыки отмечали праздники Зул, Цаган сар. Он говорил, что выселение калмыков — это большая ошибка, и они обязательно вернуться домой, но через 13 лет. Однажды, когда от волков уже совсем не было спасения, Бичкн аав сам вышел навстречу волку и долго смотрел ему в глаза. После этого волки на время оставили поселок.

Бичкн аав всегда находился под особым надзором спецкомендатуры. Вернулся Бичкн аав в село Кюхтя теперь уже Астраханской области. До последних дней Бичкн аав оставался очень скромным, добрым человеком и родным для каждого односельчанина.

Еще много воспоминаний, рассказов хранит народная память о гелюнгах XX века, они оставались не сломленными в любых испытаниях, стойко перенесли все попытки уничтожения и забвения, становясь для своего народа источниками духовного возрождения, центрами сохранения традиций и веры калмыцкого народа.

Заведующая библиотекой хурула

Надежда Бакараева

Буддизм в Калмыкии: http://khurul.ru/?p=17020