Опубликовал: Валерий Павлов 23 Май 2017. Опубликовано в Новости сайтов
В июне 2015 годав одномиз московских кафе досточтимый Роджер Кунсанг, помощник ламы Сопы Ринпоче и главный исполнительный директор ФПМТ, взял интервью у Tэло Тулку Ринпоче. На интервью присутствовал и лама Сопа, который в то время находился в Россиии даровал учения, организованные московским центром ФПМТ «Ганден Тендар Линг». В интервью Tэло Ринпоче рассказывает ламе Сопе Ринпоче и досточтимому Роджеру о своем детстве и юности и о том, как он стал Почетным представителем Его Святейшества в России.
– Давайте начнем рассказ с того, что было до вашего рождения.
Tэло Ринпоче: — Мой предшественник был монголом, духовным лицом. В Монголиион был широко известен как Дилова-хутухта. «Хутухта» – это титул, дарованный маньчжурским императором, а «Дилова» по-монгольски означает «Тилопа», один из махасиддх.Я принадлежу именно к этой линии. Последние четыре воплощения родились в Монголии,и мой предшественник пользовался известностью в этой стране не тольков силу своих духовных познаний и учености,но ещеи потому, что активно участвовал в политических событиях того времени, когда в Монголии насаждался коммунизм по советскому образцу. Он был категорически против коммунизма и делал все, чтобы предотвратить его распространение в Монголии.
К несчастью, ему пришлось бежать из Монголии. Сначала он направилсяв Центральную Монголию. Но в то время в Китае происходили большие перемены, и он снова был вынужден отправиться в изгнание,на этот раз на Тайвань.
Через некоторое время он вернулсяв Китайи обосновалсяв Нанкине.Тогда же старшие братья Его Святейшества Далай-ламы, Гьяло Дхондуп и Тхуптен Джигме Норбу, приехавшие в Нанкин учиться, встретились с Дилова-хутухтой, и он познакомил их с Чан Кайши.
В конце 1940-х – начале 1950-х годов в регионе произошли еще более радикальные изменения, и Дилова-хутухта был вынужден навсегда эмигрировать в Америку. Вероятно, он был одним из самых первых лам тибетского буддизма, эмигрировавших в Соединенные Штаты. Это происходило как раз тогда, когда там начала разрастаться калмыцкая диаспора. Во время Второй мировой волны калмыков депортировали в Сибирь, некоторые из нихв конце концов навсегда уехали в Америку. Узнав, что калмыцкие эмигранты обосновались в городе Хауэлл в штатеНью-Джерси,Дилова-хутухта решил тоже переселиться туда из Нью-Йорка, чтобы жить с ними.Он сталих ламойи жилв общинедо конца своей жизни, которая оборвалась в 1967 году.
– Теперь, давайте поговорим о вас.
- Я родился в 1972 годув калмыцкой семье. Мои родители оба были калмыками. Они эмигрировалив Америкув конце 1940-х – начале 1950-х годов. В очень юном возрасте мне нравились буддийские изображения, тханки. В Америке тогда было несколько калмыцких храмов, изображения которых меня очень привлекали. Другие дети хотели стать президентами, пожарными, полицейскими, врачами или кем-то еще в этом роде. Что же касается меня, то я всегда знал, что хочу стать монахом.
Я родом из очень большой семьи – у меня пять братьев и три сестры. Я самый младший. Мои отеци матьи особенно мои бабушка и дедушка были очень религиозными людьми. Мои родители считали себя буддистами, но они мало что знали о буддизме, потому что им пришлось через многое пройти во время Второй мировой войны, а после войны они некоторое время жили беженцами в Восточной Европе. У них практически не было доступа к религии или информации, но, тем ни менее, они были глубоко верующими буддистами.
В 1979 году Его Святейшество Далай-лама отправился в свой первый тур по странам Северной Америки, и у меня появилась возможность с ним встретиться. В то время я уже жил в калмыцком буддийском храме в Хауэллес четырьмя или пятью монахами из Калмыкии, Монголии и Внутренней Монголии. Мои родители присутствовали на этой встрече, также там был один из монахов.
Моя мать сказала Его Святейшеству: «Наш сын хочет стать монахом, но мы не знаем, что делать. Что вы посоветуете?» Его Святейшество ответил: «Отправьте его в Индию.Там он сможет получить надлежащее буддийское образование. В Америке нет такого места, где быон мог изучать Дхарму».
В апреле 1980 года моя мать повезла меня в Индию. Исторически так сложилось, что монголы и калмыки поступали в монастырь Дрепунг Гоманг, и мои бабушка с дедушкойне хотели прерывать эту традицию. Когда я туда приехал, кажется, у меняне возникло никаких трудностей. Я моментально влился в монашескую общину. Как говорятна Западе, это была моя судьба или же призвание. Думаю, карма, безусловно, сыграла огромную роль.
– Вы тогда говорили по-тибетски?
- Когда я туда попал, я не знални словапо-тибетски.Но я овладел языком довольно быстро. В то время настоятелем монастыря Дрепунг Гоманг был бурят по имени Нгаванг Нима. Он был одним из последних ученых лам монгольского происхождения, [живших в Тибетеи вметес тибетцами] ушедших в изгнание.Мне кажется,он увиделво мнечто-то необычное. Его СвятейшествоДалай-лама приехал в Дрепунгв июле–августе1980 годаи давал учения, которые продлились целый месяц. Настоятель встретился с Его Святейшеством и рассказал ему о тех необычных вещах, которые во мне заметил. Его Святейшество попросил составить для него список монгольских лам и религиозных деятелей, скончавшихся за последние15 лет. Настоятель представил список из 15 имен,и однимиз них было «Дилова-хутухта».
Спустя некоторое время (думаю, это было примерно в сентябре)в монастырь пришло письмо из офиса Его Святейшества, в котором меня официально признавали перерождением Дилова-хутухты.
– Пожалуйста, расскажите, что именно, по вашему мнению, привлекло к вам внимание настоятеля? Были ликакие-то знаки?
- Я помню, за деньдо того как Его Святейшество посетил храм в Дрепунг Гоманге, настоятель и администрация монастыря занимались организацией посадочных мест в молитвенном зале. Я жил по соседству, бегал вокруг да около и увидел, как они все это делали. Помню, что подошел к настоятелюи спросил его на монгольском, потому что тогда еще не говорилпо-тибетски: «А где я буду сидеть?» Он ответил, что я всего лишь послушник, а в монастыре всех рассаживают по старшинству и значит,я буду сидеть в самом конце. Я возразил: «Нет, нет. Мое местоне там.Мое место спереди на двойных подушках!» Он сказал: «Не сейчас. Если ты будешь хорошо учиться, то у тебя будет пять подушек!» Я очень отчетливо это помню и еще помню, как сидел в дальнем конце зала и не мог отвести глаз от этих подушек. [Раскатистый смех ламы Сопы Ринпоче.] Говорят, что были и другие признаки, но у меня больше нет никаких воспоминаний на этот счет.
– А признаки, которые стали проявляться в дальнейшемв течение вашей жизни?
- Это постоянно идущий процесс. Головоломка, которая складывается по кусочку. Становясь старше, задаешь себе все больше вопросов, и я думаю, что через это проходит каждый человек. Я задаю себе очень много вопросов. Но думаю теперь, когда я стал более зрелым, все кусочки головоломки встают на свои места.
Кто мог предвидеть в 1980 году, когда я был официально признан перерождением, что в России произойдут такие политические перемены? Кто мог тогда знать, что для оказания помощи в возрождениии развитии буддизма в Калмыкии понадобится буддийский лама или лидер? Это определенно кармическая связь. Мой предшественник был монголом, но последние годы своей жизни он провелв калмыцкой общине. Он ушелиз жизнив окружении этих людей, и следующее его воплощение родилось в калмыцкой семье; всё это части кармической головоломки, которые встали на свои места. Оглядываясь назад, я могу сказать: «Да, в этом есть смысл». Мы принимаем его и двигаемся дальше.
– Вы могли бы немного рассказать о времени, проведенном в Дрепунг Гоманге?
- Учиться в монастыре было прекрасно. Это был самый веселый период в моей жизни. [Лама Сопа Ринпоче начинает смеяться.]
Все, что тебя интересует – это игра; предмет твоего созерцания – игра; самое важное в жизни – играть; всё вокруг – игра. Иногда тебя наказывают, но что такое наказание в сравнениис удовольствиемот наших забав?
– Почему вы оставили монашескую жизнь?
- Я быне сказал, что решение покинуть монастырь было полностью рациональным; возможно, это было ошибкой, совершенной из упрямства, высокомерия и неведения. Таковы, скорее всего, были наиболее веские причины, побудившие меня уйти. Многие ламы говорят, что оставили монашество, чтобы стать мирянами и распространять Дхарму, общаться с людьми на их уровне, но я не верюв это.Это просто нежелание признать собственное высокомерие, неведение и упрямство.
В начале 1990-х, когда я покинул монастырь, я былв смятении и не знал, кто я и что должен делать. Главой буддистов Калмыкии я стал, когда мне было всего 19 лет.В монастыре вас не учат таким вещам и не готовятк такой ответственности. Монастырь дает хорошее образование и понимание, что однажды вы выйдетеиз его стен, чтобы учить других. Но не существует плана, в которомговорилось бы: «В 19 летвы выйдетеиз монастыряи будете заниматься тем-тои тем-то». Или: «С 25-ти вы начнете заниматься тем-то».
Когда я 19-летним молодым человеком попал в Россию, мне было очень нелегко, так как пришлось иметь дело с ментальностью коммунистического строя и совершенно другой культурой. В то время я был монахом и ещене закончил учебу, но выборане было:я был единственным кандидатом. Думаю, мне также не хватало уверенности в себе, веры в то, что я действительно тот, кем меня считают. Через полтора года жизни в Калмыкиия сказал себе: «Это не для меня». Тут-то я и выбрал неправильный путь. Повторюсь, я думаю, что ушел из-за разочарования, желания избежать ответственности и оттого, что не знал, как найти лучший выход. Единственное, на чтоя тогда был способен – это сложить с себя монашеские обеты и ни о чем больше не думать.Но этоне было выходом, я хорошо это вижу теперь, 25 лет спустя.
После того, как в 1993 годуя снялс себя монашеские обеты, я на два года сбежал от всех и от себя самого в том числе. В 1995 году Его Святейшество даровал посвящение Калачакры в Мундгоде,в Индии, и я решил туда поехать. Его Святейшество увидел меня и сказал: «Зайди ко мне».Я пошели сразу же получил трепку. Его Святейшество гневается очень недолго, его гнев можно сравнить со вспыхнувшей спичкой. Сразу после этого он проявил сострадание и очень сострадательно посоветовал мне вернуться в Калмыкию. «Ты уже посеял там семена, завязал отношения, пусть даже ты большене монах. Вероятно, ты не сможешь добиться тех же результатов, которых добился бы монах, но этоне значит, что совсем ничего нельзя исправить. Возвращайся и продолжай». Поэтому я решил вернуться. Честно говоря, я был весьма растерян, и призналсяв этом Его Святейшеству. Я попросил его: «Укажите мне нужное направление, я в растерянности».
– Если бывы сейчас могли вернуться в то время, когда, впав в отчаяние, сложили с себя обеты, что вы изменили бы?Что вы могли бы посоветовать молодым монахам и монахиням, оказавшимся в подобных обстоятельствах?
- Если они собираются оставить монашество, то у них должен быть план, что они будут делать дальше, как жить. Мне помогло то, что я родилсяв США.Уйдя из монастыря,я вернулсяв Штаты,но моей ошибкой было по возвращении не воспользоваться множеством возможностей, которые открывались передо мной в области получения образования и так далее. Вернувшись, мне было нужно себя содержать, поэтому я отправилсяна поиски любой работы, что для меня не представляло сложности, поскольку я был гражданином Соединенных Штатов и частью американского общества.
Но в Индии, если монах оставляет монашество, куда он пойдет?Как будет себя обеспечивать? Сколько бывших монахов вынуждены пойти в армию, потому что им некуда податься, а армия вербует людей? Сколько из них отправляются торговать свитерами, не имея никакого опыта, и сколькоиз них терпят неудачу? Сколько из них имеют возможность получить образование? Практически никто. Если только они не бывшие монахи монастыря Сера Дже, где прекрасная система обучения. Думаю, там они хотя бы заканчивают 10-й класс. Если они уйдут из монастыря, по крайней мере, у них будет аттестат за 10-я класс. После этого им достаточно два года проучиться в старшей школе, а затем они могут получить высшее образование, поступив в университет или колледж.
Так что мой совет такой: всегда имейте план.
– В большинстве школ теперь есть социальные педагоги, которые работают с детьми, по мере того как те взрослеют, помогая им понять, чем они могли бы заниматься в будущем,и наметить план. Существует личто-то подобное в монастырях?
- Нет, в монастырях такого нет. Это не является частью монашеской культуры, и это непросто претворить в жизнь. Многое можно было бы реформировать, но я не думаю, что именно эту систему получится внедрить в жизньв ближайшем будущем.
– Расскажите, пожалуйста, о том, чем вы занимаетесь сейчас?
- Мне быне хотелось показаться нескромным, но в России тибетский буддизм пользуется прекрасной репутацией во многом благодаря моей работе и приложенным мной усилиям. И не тольков Калмыкии, но в Россиив целом.Я отношусько всем одинаково, не отдавая предпочтения той или иной школе буддизма, и стараюсь удовлетворить их потребностьв Дхарме как друг, наставник и советник. Думаю, я во многом преуспел и мне есть, чем гордиться. Но я часто нахожусь там, где никто не хотел оказаться.
– Вы имеете в виду занимаемые вами посты?
- Не только посты, но и местона географической карте, куда в начале 1990-х не стремился попасть ни один лама. Россия была бедной, тогда в нейне было такого количества олигархов. Но сейчас Россия – богатая страна, она очень богата экономически, хотя, возможно, мы этогоне видим,не чувствуем,не ощущаем.Это страна огромных возможностей, превышающих то, что описывают мировые СМИ. Сейчас, когда люди постепенно все больше узнают о России, многие высокие ламы обращаются ко мнеи говорят: «Помните, в 1990-х вы приглашали меня приехать?» [Смех ламы Сопы Ринпоче.]
– Расскажите о работе, которой сейчас заняты или которой хотели бы заниматься?
- На данный момент я являюсь почетным представителем Его Святейшества Далай-ламы здесь, в России.Его Святейшество дает наставления и руководит нами. В отличиеот тибетских представительств в других странах, мои задачи не политические, хотя, когда речь заходит о Тибете или о Далай-ламе, хотим мы того, или нет, но разговор неизбежно приобретает политический оттенок.
На протяжении веков между Россией и Тибетом существовали политические и религиозные связи. Сегодня Центральная тибетская администрация придает большое значение укреплению отношений с Америкой, Великобританией, Европой и другими западными регионами, но этим отношениям от силы пятьдесят лет. Тогда как связям Тибета с Россией более трехсот лет. Эти отношения надо уважать. Их необходимо улучшать и развивать.
– Вы имеете в виду отношения с народами монгольского происхождения внутри самой России?
- Да, современные республики Бурятия, Тува, Калмыкия были частью Российской империи, а затем России на протяжении четырехсот лет. Задолго до того, как американцы, европейцы и другие иностранцы ступили на земли Тибета, эти народы уже играли большую роль. Вероятно, вы слышалио том, что последние сто лет или около того иностранцам не позволялось пересекать границу Тибета. Единственные чужеземцы, которых пускали в Тибет, были россияне – буряты, тувинцы и калмыки.Как они попадали в Тибет, если иностранцев не допускали?Для этого должна была быть особая причина.
У России блестящее будущее. Моя задача как представителя Его Святейшества Далай-ламы состоит в том, чтобы наладить связь с сообществамив этих республиках и понять, как я могу им помочь, потому что все они пострадали при коммунизме. Они многое потеряли из [духовного наследия], которое тибетцы сохранили. Так что тибетцы могут и должны поделиться тем, что было утрачено в буддийских регионах здесь, в России.А у насесть то, что мы могли бы предложить Тибету взамен: наш опыт жизни при коммунизме – что мы чувствовали, что потеряли, что сохранили, как это защитить. Посмотрите на Калмыкию, посмотрите на меня – я калмык по национальности. Что мы утратили[за годы советской власти] из нашей культуры, национальной самобытности, образа жизни? Мы утратили свой язык. Почему? Потому что стали частью коммунистической системы. Так что есть многое, чему тибетцы могли быу нас научиться.
– Заглядывая в будущее,чего бывы хотели добиться на этой должности? Какие изменения вам бы хотелось увидеть в России?
- Думаю, существует много вещей, которые мне бы хотелось воплотить в жизнь,но опять же никогда не наступит время, когда я смогу сказать себе: «Прекрасно, работа закончена. Теперь я могу отойти от дел». Этого не произойдет никогда. Мне хотелось бы видеть не только распространение Дхармы, но и расширение обмена между российской и тибетской буддийскими культурами на академическом, научном уровне и на уровне отдельных людей. Есть многое, что требует улучшения, много того, что нужно сделать. Мне хотелось бы расширить этот обмен, укрепить его и способствовать его росту.
Перевод Марии Юнг
savetibet.ru
На снимке Игоря Янчёглова: Тэло Тулку Ринпоче и лама Сопа Ринпоче в Калмыкии.21 мая2017 года.
Два других снимка —из фотоархива Центрального хурула РК «Золотая обитель Будды Шакьямуни».