региональная форма буддизма, сложившаяся
в Монголии в
16–18 вв. Историч. свидетельства дают основание утверждать, что, начиная со
2 в. до н.э., народы, населявшие территорию Монголии (гунны, сяньби), были знакомы
с буддизмом. Непосредственно сами монголы впервые столкнулись
с ним в период завоевательных походов Чингисхана (кон.
12 — нач.
13 в.). Буддизм исповедовали
4 народа, гос-ва к-рых были завоеваны Чингисханом, — уйгуры, кидани, тангуты, китайцы.
В пер. пол
13 в. монг. ханы
не выделяли буддизм среди прочих религий и
не оказывали ему никакого предпочтения.
В те времена, бывшие периодом наивысшего расцвета монг.
гос-ва, буддистам пришлось встретить серьезных соперников при дворе монг. ханов
в лице мусульм., несторианских
и катол. миссионеров,
за спинами к-рых стояли правители азиат.
и европ. гос-в. При дворе монг. императора Китая Хубилая
в Ханбалыке (совр. Пекин) осн. соперниками буддистов были офиц. придворные шаманы. Окружая себя буддистами, Хубилай проявлял
в тот период лишь видимость интереса
к морально этич. аспектам
их религии. Куда более привлекательными ему казались соревнования буддистов
и шаманов по технике владения магич. приемами. Практика будд. тантры
в виде культа женского энергетич. начала Вселенной (санскр. — праджня, тиб. — юм) получила большое признание при дворе последнего представителя монг. династии Юань — Тогон Темура (1320-1368), что немало содействовало падению нравов при дворе. Вторая волна буддизма
в виде учения школы гелугпа пришла
в Монголию во вт. пол.
16 в. На этот раз монг. феодализм оказался достаточно подготовленным
к восприятию новой религии. Феод. знать Монголии охотно пошла навстречу теократич. устремлениям Тибета, ибо его поддержка немало значила
в той борьбе
за единую власть
в Монголии, к-рая шла между потомками Чингисхана.
С кон. 16 по кон.
18 в. было принято более
20 законодат. актов, преследующих шаманство
и оказывающих законодат. поддержку новой религии.
Тем самым состоялось
ее офиц. признание. Однако по-настоящему Л. в М. закрепил свои позиции тогда, когда сумел войти
в контакт с народными верованиями монголов,
к-рые помимо шаманства включали
в себя след. культы: Вечного Синего Неба,
Матери-земли, ландшафтных божеств (духов — хозяев гор, озер
и др. местностей), огня (богини огня, хозяйки домашнего очага), промысловые культы (охотничьи, скотоводческие)
и специфич. для Монголии культ Чингисхана как
духа-предка и покровителя всего монг. народа.
Все они прошли соответствующую «обработку» буддизмом
и после нек-рой трансформации
и адаптации, сохранив почти неизменным
и свой традиц. облик
и место в системе мировоззрения народа, вошли
в состав ламаистской культов, практики.
Этот процесс продолжался более двухсот лет,
и вряд ли его можно было считать законченным даже
к началу 20 в., ибо
ни народное мировоззрение монголов,
ни ламаизм в целом не обладали стабильностью
и замкнутостью завершенных систем
и были доступны различ. ритуальным нововведениям. Началом гражд. истории Л. в М. можно считать встречу
Далай-ламы III Соднам-джамцхо с правителем тумэтов
Алтан-ханом, состоявшуюся в 1576.
Во время этой встречи родился титул
«Далай-лама», к-рый был начертан
на золотой печати, врученной
Алтан-ханом тиб. иерарху.
В 1588 халхаский хан Абатай построил первый будд. монастырь
Эрдэнэ-цзу, в
1589 только что родившийся внук
Алтан-хана был объявлен «перерожденцем» (монг. — хубилган) умершего годом раньше
Соднам-джамцхо, в
1604 его отвезли
в Тибет и провозгласили Далай-ламой IV.
Уже в кон. 16 — пер. пол.
17 в. в среде монг. феодалов появляется ряд крупных фигур, носителей дух. звания, сыгравших значит. роль
в истории распространения
и утверждения Л. в
М. Это Нейджитойн (1557-1653); ойратский
Зая-пандита Намхай-джамцхо (1593-1662),
Джебцзун-дамба-хутухта (1635-1723). Последний в
1691 стал главой ламаистской церкви Монголии
и вошел в историю под именем
Ундур-гэгэна. Роль ламаизма в истории Монголии далеко
не однозначна. С одной стороны,
к нач. 20 в. в стране насчитывалось
747 больших и малых монастырей
и кумирен и около 100 тыс. монахов, что приблизительно составляло треть мужского населения страны, мощная прослойка церк. феодалов владела большим количеством скота
и крепостных-шабинаров — все это было одной
из причин застойного характера экономики страны.
С др. стороны, монастыри были единств. центрами просвещения, накопления
и развития науч. знаний
в стране. При них работали коллегии переводчиков, переводивших
с тиб. и кит. языков
на монг. не только канонич. религ., но
и светскую лит-ру. Среди деятелей монг. просвещения можно назвать имена лам — философов Агванхайдава. Агванбалдана, писателя Инжинаша
и др., внесших существенный вклад
в развитие будд. филос. мысли.
К кон. 30-х гг.
в Монголии не осталось ни одного действующего монастыря, будд. культура страны была разгромлена.
В 1949 в Улан-Баторе «для нужд верующих» был заново открыт Гандантек-чинлинг.
В нем сейчас насчитывается более
100 лам. С 1970 при нем действует Высшая ламская школа (Буддийская духовная академия), готовящая кадры ламаистского духовенства для Монголии
и России. Будд. община Монголии входит
в качестве члена во «Всемирное братство буддистов».
С 1969 она также является членом Азиатской буддийской конференции
за мир, штаб-квартира к-рой находится
в Улан-Баторе. Раз в два года здесь проходят
ее генеральные конференции, издается журнал «Буддисты
за мир». С 1989 в Монголии началось активное возрождение нац. культуры и в
ее рамках — монг. буддизма.
Была реорганизована структура будд. общины, созван съезд буддистов страны
и путем демократич. выборов избран глава общины
Хамбо-лама. Увеличилось число учащихся
в Высшей дамской школе, открылись новые храмы
в Улан-Баторе, Цэцэрлэге, Харахорине
и др. крупных дореволюц. центрах, где сохранились неразрушенные монастырские строения. Намечены восстановление
и реставрация неск. монастырей. Активизировались отношения
с будд. общинами Азии, Европы, США,
с находящимся в эмиграции Далай-ламой. Приезд его представителей для регулирования жизни монг. общины стал для Монголии обычным явлением.
Н. Л. Жуковская